Файл

Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ –ПУБЛИЦИСТ И ЛИТЕРАТУРНЫЙ КРИТИК

Имя файла
chernyshevskij.doc
Дата
2023-04-01 13:21:52
Описание
Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ –ПУБЛИЦИСТ И ЛИТЕРАТУРНЫЙ КРИТИК
Количество скачиваний
95

Предпросмотр:

Московский государственный университет имени М. Ломоносова Кафедра русской журналистики КУРСОВАЯ РАБОТА ПО ТЕМЕ Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ – ПУБЛИЦИСТ И ЛИТЕРАТУРНЫЙ КРИТИК студентки 4 курса факультета журналистики Курт Аллы Георгиевны Москва. 2002 г. Формирование мировоззрения Чернышевского как революционного демократа завершилось в университетские годы. В жизни русского общества в эту пору происходили серьезные изменения. ?Разбуженный декабристами Герцен? развертывал свою деятельность, в Петербурге активно действовал кружок, руководимый М. В. Петрашевским. Писатели ?натуральной школы? Белинского и Гоголя расширили ее общественную тематику, углубили ее реалистическое содержание, подняли критический пафос. Царизм неистовствовал. Реакция преследовала и Герцена и петрашевцев, загнав лучших из них на каторгу. В печально знаменитое ?архиреакционное семилетие? русская революционная мысль работала очень интенсивно. Вслед за Герценом и Белинским ее новым могучим выразителем стал Чернышевский – молодой штурман грядущей революционной бури, будущий вождь революционной демократии. Надежным компасом в уяснении принципов материализма и революционно-демократических взглядов служили для него сочинения Белинского и Герцена. В эту же сторону толкали Чернышевского знакомства и связи, которые устанавливаются у него в студенческий период, в частности, с поэтом-революционером М. Л. Михайловым. В 1847 – 1849 годах Чернышевский сблизился с даровитым земляком своим И. И. Введенским – историком литературы, переводчиком, человеком демократического склада мысли. Кружок Введенского, где стал бывать Чернышевский, посещали Г. Е. Благосветлов, известный затем редактор журнала ?Русское слово?, А, П. Милюков, который вскоре получит известность своими очерками русской поэзии. Участникам ?Сред? Введенского запомнилась необыкновенная ?резкость мнений? скромного студента Чернышевского. Здесь его даже прозвали Сен-Жюстом. Введенский был высокого мнения о ?милейшем, симпатичнейшем, трудолюбивейшем молодом человеке?, как он отзывался о Чернышевском, хвалил его за ?замечательно организованную голову?. Оживленные беседы, споры, дискуссии – все это открыло Чернышевскому новый мир. Однако самым великим учителем молодого студента стала сама жизнь. Период, когда складывалось мировоззрение Чернышевского, совпал со временем усиливающейся борьбы между помещиками и крестьянами, с периодом бурных революционных событий в Европе. ?… Если бы мне теперь власть в руки, -- записывает Чернышевский 11 июля 1849 года, -- тотчас провозгласил бы освобождение крестьян…? О себе же Чернышевский пишет: ?Я революционист?; ?Я стал по убеждениям в конечной цели человечества решительно партизаном социалистов и коммунистов и крайних республиканцев?. Шаг за шагом крепли и углублялись революционные убеждения Чернышевского. ?Я нисколько не подорожу жизнью для торжества своих убеждений, для торжества свободы, равенства, братства и довольство, уничтожения нищеты и порока?. Философское развитие Чернышевского-студента завершилось усвоением материалистического мировоззрения. Все чаще и чаще в дневниковых записях появляются скептические замечания о религии, пока не появилась такая запись: ?Скептицизм в деле религии развился у меня до того, что я почти совершенно от души предан учению Фейербаха?. В июне 1850 года 22-летний Чернышевский окончил университет и вступил в новую полосу жизни. Он стал убежденным революционером и социалистом. В лице Чернышевского -- одного из образованнейших людей России, глубоко изучившиего философию, историю, социально-экономические науки, литературу, лингвистику царизм и крепостничество получили непримиримого врага. Расцвет деятельности Чернышевского связан с общественным движением 50 – 60-х годов XIX столетия – одним из самых напряженных периодов в истории России, насыщенным крупными социально-политическими событиями. К лету 1853 года относится начало его сотрудничества в журналах. В ?Отечественных записках? и некоторых других изданиях появляются его статьи и рецензии. Осенью того же года Чернышевский знакомится в Некрасовым и начинает писать для ?Современника?. Весной 1856 года Чернышевский встречается с Добролюбовым, и эта встреча положила начало их совместной журнальной деятельности, их дружбе. Ко времени возникновения в стране революционной ситуации ?Современник? усилиями Чернышевского и Добролюбова превращается в боевой орган демократии. Все это порождает напряженные внутриредакционные отношения с либерально настроенной группой литераторов. Вскоре последовал и открытый конфликт. От сотрудничества в журнале отказалась большая группа дворянских литераторов, не разделявшая демократических воззрений Чернышевского. Особенно чувствительным был уход Л. Н. Толстого и И. С. Тургенева. ?Современник? отнюдь не ?захирел?, как рассчитывали некоторые из эстетствующих противников Чернышевского. Он процветал, имея огромное по сравнению с такими крупными изданиями как ?Русский вестник? и ?Отечественные записки? число подписчиков – семь тысяч. На страницах ?Современника? были опубликованы важнейшие труды Чернышевского по вопросам социологии, истории, философии, политической экономии и литературы. 2 Революционным демократизмом определялось реальное социальное содержание всех воззрений Чернышевского. Развивающаяся жизнь, объективные законы исторического развития России прежде всего требовали решить крестьянский вопрос. Суть политических взглядов Чернышевского сводится к следующему. Самое большое зло в России, тормозящее ее развитие и обрекающее народ на нищету, коренится в крепостничестве и царизме. Это зло должно быть уничтожено революционными средствами, потому что защитник старого не уступят добровольно ни своих существенных богатств и классовых привилегий, ни государственной власти. Чернышевский был уверен, что в результате революции Россия встанет на путь демократического развития. Вопросов крепостного права и самодержавного деспотизма Чернышевский стал касаться в первых же своих печатных выступлениях. В начальных
главах ?Очерков гоголевского периода? Чернышевский, объявив себя горячим сторонником Белинского, солидаризируется с той характеристикой крепостнического режима, которая была дана критиком в ?Письме к Гоголю?: Россия ?представляют собою ужасное зрелище страны, где люди сами себя называют не именами, к кличками: Ваньками, Стешками, Васьками, Палашками; страны, где, наконец, нет не только никаких гарантий для личности, чести и собственности, но даже и полицейского порядка, а есть только огромные корпорации разных служебных воров и грабителей. Самые живые, современные национальные вопросы в России теперь: уничтожение крепостного права, отменение телесного наказания, введение, по возможности, строгого выполнения хотя бы тех законов, которые уже есть?. Прямо намекая на этот документ, Чернышевский называет автора ?Выбранных мест из переписки с друзьями? ?адвокатом закоснелости?. Чернышевский отмечает, что образы положительного помещника Костанжогло и купца-миллионщика Муразова из второго тома ?Мертвых душ? отдают ?фальшивой идеализацией?. Русская действительность не представляла художнику подобных ?идеальных лиц?, и он их неудачно выдумал. ?Книга… действительно принесла своему автору позор?, ?Книгу его нельзя оправдать, она лжива?. В статье ?О губернских очерках? Щедрина Чернышевский развивает мысль, прозвучавшую иносказательно уже в его отзыве о статье критика Павлова на пьесу графа Соллогуба ?Чиновник?: ?… Корень, на котором растет этот цветок (имеются в виду взятки. – прим. А. К.), нужно вырвать, а на цветок бесполезно и нападать, если беречь корень: не один этот цветок, а сотни подобных растут на этом корне?. В этой статье он подробно исследует содержание ряда очерков, на материале которых он имел возможность показать гнилость крепостнического режима тогдашней России. Чернышевский заостряет свой критический разбор ?Губернских очерков? против либеральной их интерпретации. Критик видит в них не сатирический выпад против взяточников, против отдельных пороков государственной системы, а обличение негодных основ самодержавно-крепостнического строя. На художественном материале ?Губернских очерков? Чернышевский впервые отчетливо поставил и обосновал важнейший принцип реализма, его позитивное философское ядро. Он выдвинул на первый план решающую роль социальной среды, под воздействием которой формируется личность. Чернышевский ставит вопрос: ?С каким чувством надобно смотреть на лица, представляемые нашему изучению произведениями писателей, идущих по пути, проложенному гоголем… должно ли ненавидеть или жалеть этих Порфириев Петровичей, Иванов Петровичей, Фейеров, Пересечкиных, Ижбурдиных и т. д.; надобно ли считать их людьми дурными по своей натуре или полагать, что дурные их качества развились вследствие посторонних обстоятельств, независимо от их воли?. Чернышевский склоняется на сторону второго мнения. Источник зла не в дурной природе человека, а в общих социальных условиях его жизни. ?Самый закоснелый злодей, -- разъясняет критик, -- все-таки человек, то есть существо, по натуре своей наклонное уважать и любить правду и добро и гнушаться всем дурным, существо, могущее нарушать законы добра и правды только по незнанию, заблуждению или по влиянию обстоятельств сильнейших, нежели его характер и разум, но никогда не могущее добровольно и свободно предпочесть зло добру. Отстраните пагубные обстоятельства, и быстро просветлеет ум человека и облагородится его характер?. В этих словах статьи дается достаточно ясное понятие, что ?пагубные обстоятельства?, не зависящие от воли отдельного человека, -- это вся система общественных отношений крепостнической России. В подтверждение своего вывода Чернышевский подробно исследует содержание ряда щедринских очерков и притом в ее наиболее исторически важных формах. Это отношения помещика и крепостного крестьянина (рассказ ?Буеракин?), положение купечества и торговли в условиях феодального режима (?Что такое коммерция?), состояние бюрократического аппарата, отношение чиновничества к народу (?Прошлые времена?, ?Озорники?). Чернышевский придавал огромное значение взгляду на человека и общественную среду, убедительно проведенному Щедриным в его очерках. Критик-демократ истолковал этот взгляд как большой важности открытие в художественном творчестве. И в то время это было действительно так. Ведь у Чернышевского речь шла не о чем другом, как о необходимости литераторам-современникам, если они хотят быть настоящими художниками и идти в ногу с эпохой, усвоить демократическое мировоззрение. Демократическая критика ценила автора ?Губернских очерков? за то, что он не остается простым копировщиком жизни. Чернышевский отмечал емкость художественных обобщений салтыковских очерков, богатое наполнение их содержания конкретным материалом. ?Тот, кто захотел бы обсудить все замечательное и важное в ?Записках? Щедрина, -- писал Чернышевский, -- должен был бы к двум томикам его ?Губернских очерков? прибавить двадцать огромных томов комментарий?. Чернышевский и Добролюбов высоко ставили реализм ?Губернских очерков?, умение сатирика воспроизводить типичные, существенно важные стороны жизни, создавать типичные образы. В откликах критиков-демократов на книгу Салтыкова-Щедрина обращает на себя внимание одно важное обстоятельство. В статье о ?Губернских очерках? Чернышевский впервые указал, в каком отношении гоголевский реализм не удовлетворяет революционно-демократических деятелей русской литературы. Он заявил здесь о том, что Салтыков-Щедрин строже, суровее, чем Гоголь, судит жизнь. В творчестве Гоголя Чернышевский видел наиболее полное и никем не превзойденное воплощение ?критического?, ?отрицательного? направления в литературе. До ?Губернских очерков? Салтыкова-Щедрина Чернышевский ни разу не сопоставлял с Гоголем в указанном смысле ни одного из писателей. И уже с прямой ссылкой на очерки Салтыкова-Щедрина называет гоголевский реализм недостаточным. Щедрин, пишет Чернышевский в этой же статье, вовсе не так инстинктивно смотрит на социальное зло, например, на взятничество. ?Прочтите его рассказы ?неумелые? и ?Озорники?, и вы убедитесь, что он очень хорошо понимает, откуда возникает взятничество, какими фактами оно поддерживается, какими фактами оно могло бы быть истреблено. У Гоголя вы не найдете ничего подобного мыслям, поникающим эти рассказы?. В ?Губернских очерках? критическое воспроизведение жизни дополнено объяснением причин и источников зла. Ввиду этого писательский "?приговор"? приобретал всю силу демократической непримиримости . ?Ни у кого из предшествовавших Щедрину писателей, -- заявляет Чернышевский, -- картины нашего быта не рисовались красками, более мрачными. Никто (если употреблять громкие выражения) не карал наших общественных пороков словом более горьким, не выставлял перед нами наших общественных язв с большей беспощадностью. У него нет двух строк, которые бы не были пропитаны грустным чувством. Он писатель по преимуществу скорбный и негодующий?. Этот пафос, как объяснял Чернышевский, прямое следствие его передового мировоззрения, есть результат последовательной ориентации писателя на народ. Суждения Чернышевского и Добролюбова о слабых сторонах творчества Гоголя не могут быть приняты безоговорочно. Но надо помнить и о другом. Они не ставили знака равенства между талантливым автором ?Губернских очерков?, только еще начинавшим литературную деятельность, и общепризнанным гениальным художником Гоголем. Указывая на слабые стороны гоголевского реалистического метода, они не умаляли громадного значения сатирика для русской и мировой литературы. Чернышевский, боровшийся за ликвидацию крепостного режима, естественно, требовал, чтобы и художественная литература помогала осуществлять эту историческую задачу. В соответствии с материалистическим решением вопроса об отношении искусства к действительности он предлагает свою трактовку предмета искусства, его целей и назначения. Он развивает мысль о практическом значении искусства, о его благодетельном влиянии на жизнь. Чернышевский восставал против писателей, обнаруживших узкое и одностороннее понимание прекрасного, сводивших все и вся к любовному мотиву. ?Привычка изображать любовь, любовь и вечно любовь заставляет поэтов забывать, что жизнь имеет другие стороны, гораздо более интересующие человека вообще; вся поэзия и вся изображаемая в ней жизнь принимает какой-то сентиментальный, розовый колорит?. Критик ратует за глубоко идейную, реалистическую литературу, изображающую жизнь в ее закономерностях. Тезисы Чернышевского были встречены бурей негодования в среде теоретиков ?Чистого искусства?. Дружинин, Анненков и прочие обвиняли Чернышевского в узости, дидактизме, односторонности. Искусство, утверждали они, видит свое призвание в служении идеям красоты. Художники, посвятившие же свой талант общественным интересам, ?интересам минуты?, вянут и отцветают вместе с этой скоропреходящей современностью. И именно в Салтыкове-Щедрине критик увидел своего идейного союзника на пути преодоления абстрактного морализма прежней литературы. Поэтому так высока оценка книги Салтыкова-Щедрина, данная в статье Чернышевского. ?Губернские очерки? – писал критик, -- мы считаем не только прекрасным литературным явлением, -- эта благородная и превосходная книга принадлежит к числу исторических фактов русской жизни. ?Губернскими очерками? гордится и долго будет гордиться наша литература?. 3 ?Современник? открыл полемику с журналом ?Экономический указатель? по вопросу о крестьянской общине. Полемику вел Чернышевский. Он защищал общину и боролся за то, чтобы она была сохранена. В то время сторонником общины был также Герцен, а позднее – народники. Но между взглядами Чернышевского и Герцена в период подготовки реформы были серьезные расхождения. Герцен тогда возлагал большие надежды на царскую реформу, считал необходимым способствовать ей, не мешать царю, не поднимать вопрос о революции в то время, когда готовится отмена крепостного права ?сверху?. Чернышевский же хорошо понимал, что от реформы нельзя ждать действительного освобождения, и стремился использовать революционную ситуацию для революционного дела. Он считал, что крестьянская община может явится ячейкой социализма, но только при одном непременном условии – при условии крестьянской революции. И в 1857 году он боролся за то, чтобы реформа не разрушила общину, чтобы эта, как он полагал, предпосылка крестьянского социализма не была уничтожена. ?Как скоро допустим, что при эмансипации земля дается в полную собственность не общине, а отдельным семействам с правом продажи, они продадут свои участки , и большинство сделается бобылями. Освобождение будет… мне хотелось бы, чтобы оно не влекло за собою превращение большинства крестьян в безземельных бобылей!? Чернышевскому была свойственна страстная вера в то, что и буржуазная Европа и еще задыхающаяся в тисках крепостничества Россия в своем историческом развитии неизбежно движутся к социализму. И там и здесь революционная борьба масс – решающее условие завоевания социалистических общественных отношений. Каждая страна идет к этой цели своим путем. И Чернышевский подробно развил взгляды на это счет в работах, посвященных русской общине. Славянофилы рассматривали общину в духе православно-монархических взглядов. С их точки зрения, община – исключительно русское явление, кладезь русской патриархальности и религиозной веры; она убережет Россию от ?гнилой европеизации?, от революции, от безверия. Чернышевский решительно отвергал эти реакционные построения. ?Нечего нам считать общинное владение, – писал он, -- особенно прирожденною чертой нашей национальности, а надобно смотреть на него как на общую человеческую принадлежность известного периода в жизни каждого народа. Сохранением этого остатка первобытной древности гордиться нам тоже нечего… потому что сохранение старины свидетельствует только о медленности и вялости исторического развития?. В 1857 – 1858 годах Чернышевский очень резко выступил против российских либералов – апологетов капитализма, которые отмахивались от общины, а в сущности говоря, от того, чтобы с ней связывались какие-либо социалистические планы. Именно под этим флагом русские либералы и ринулись в полемику с Чернышевским. Но Чернышевский вскоре ушел от спора и, по его словам, упорно замолчал. Между тем либеральные и вообще враждебные демократии органы печати усиленно взялись толковать общинную проблему. Наконец, в декабре 1858 года Чернышевский выступает со статьей ?критика философских предубеждений против общинного владения?, где в резкой форме заявляет: ?… я стыжусь самого себя. Мне совестно вспоминать о безвременной самоуверенности, с которою поднял я вопрос об общинном владении. Этим делом я стал безрассуден, -- скажу прямо, стал глуп в своих собственных глазах?. В чем же дело? Неужели Чернышевский отказался от общинного поземельного принципа? Попробуем разобраться. ?Резким полемическим тоном, -- писал Чернышевский, -- был начат мною спор об общинном владению Крик этот имел одну цель: заставить обратить внимание на предмет его?. И он достиг этой цели. Но при этом допустил просчет. Споры о судьбах русской общины отвлекали общество от вопросов жизненно важных. Под шумок этих споров либеральные ?освободители? хлопотали о том, чтобы оставить крестьянство и без ?низшей гарантии благосостояния?, то есть без земли и без воли. Чернышевский это скоро понял. Вот почему он и писал с такой горечью, с ?чувством отвращения и негодования?: ?… пошло в ход глупым образом начатое мною дело об общинном владении…?. Чернышевский и после этого инцидента не раз касался общинной темы. Статьи Чернышевского по крестьянскому вопросу вызывали ожесточение в правительственных кругах. Статья ?О новых условиях сельского быта? (1958) крайне озлобила Александр II. Цензор, пропустивший ее, получил выговор, Панаев, официально считавшийся издателем ?Современника?, тоже получил выговор, а саму статью было запрещено где бы то ни было упоминать. 4 Всех сторонников Чернышевского страстно занимал вопрос: поднимается ли крестьянство на борьбу? И он выступил с программной свеой статьей “Не начало ли перемены?” Наблюдения свидетельствовали, что “простолюдины” темны, робки, живут и действуют по правилу: “так заведено”. Именно такими их изображает писатель-разночинец Н. Успенский, рассказам которого посвящена статья. Однако не делайте из этого фактв, заявляет Чернышевский, поспешных заключений. “Возьмите самого дюжинного, самого бесцветного, слабохарактерного, пошлого человека: как бы апатично и мелочно ни шла его жизнь, бывают в ней минуты совершенно другого оттенка, минуты энергических усилий, отважных решений. То же встречается и в истории каждого народа”. В русской литературе в пору, когда начали появляться рассказы Успенкского, имелись сложившиеся традиции в разработке народной темы. “Простонародные” ег рассказы взрастали на хорошо подготовленной и обработанной литературной почве. Нетрудно отыскать в его произведениях отдельные мотивы, эпизоды, образы, которые можно было бы сопоставить с соответствующими частями повестей и арссказов Григоровича, Л. Толстого, Салтыкова-Щедрина, Писемского. Тем не менее произведения Успенского заметно выделялись из массы подобных повестей, рассказов и очерков. Автор продемонстировал свой собственный подход к художественному изображению народной жизни. Наиболее полно и точно своеобразие этого подхода и особенности таланта, художественного стиля писателя определил Чернышевский. Он указал, что писатель, сделавшийся одним из любимцев “лучшей части публики”, снискал ее симпатии не увлекательными сюжетами своих рассказов, не обрисовкой характеров или силою и глубиной психологического анализа, не №жгучей тенденцией” или “превосходным слогом”, блещущим остроумием и изяществом. Успенский заполняет свои рассказы будничными, незамысловатыми “историями”, “разговорцами”, порою забавными, “коротенькими описаниями”, иногда “очень художественными”. Его повествовательна манера – это “лоскутки”, “маленькие отрывочки, как будто листки, вырванные из чего-нибудь”. И во именно эти лишенные цельности, недосказанные “маленькие пьесы” Н. Успенского нравятся читателю. Главным основанием их успеха является то, что Н. Успенский “пишет о народе правду без всяких прикрас”, чуждается какой бы то ни было идеализации народного быта, характеров, понятий. “Заслуга г. Успенского состоит в том, -- заявлял Чернышевский, -- что он отважилсябез всяких утает иприкрас изобразить нам рутинные мысли и поступки, чувства и обычаи простолюдинов”. Чернышевский утверждал, что “прежние наши беллетристы” относились к народу, как Гоголь к Акакию акакиевичу. Они, желая и любя народ, приукрашивали его нравы и понятия и сторонились критики, “укоризны” по его адресу. “Читайте, -- восклицал критик, -- повести из народного быта г. Григоровича и г. Тургенева со всеми их подражателями – все это насквозь пропитано запахом “шинели” Акакия Акакиевича”. Чернышевский выполнил в отношении Н. Успенского две задачи: поддержал свежий талант в литературе и вдумчивым анализом творчества молодого писателя направить его развитие в нужное русло. Но пафос статьи Чернышевского был в другом – в пропаганде идеи революции. В этой статье Чернышевский, прикрываясь житейским сравнением о свособности “смирной” лошади к “экстренной деятельности”, развивал мысль о необходимости создания революционной организации. “Ездит, ездит лошадь смирно и благоразумно, -- писал чернышевский, -- и вдруг встанет на дыбы и заржет и понесет…” Разумеется, это протянется недолго. .. Но все-таки без нескольких таких выходок не обойдется смирная деятельность самой кроткой лошади. Будет ли какой-нибудь прок из такой выходки, или принесет она только вред, это зависит оттого, даст ли ей направление искусная и сильная рука. Если вожжи схвачены такою рукой, лошадь в пять минут своей горячности передвинет вас так далеко впередЮ что в целй час не подвинуться бы на такое пространство мерным, тихим шагом… Чернышевский разъясняет, что народ может встать на путь “энергических усилий, отважных решений”, то есть революции, или просто потому, что “не может же навек хватить ему силы холодно держаться в неприятном положении”. Он туверждал: “Если масса русских простолюдинов невежественна и апатична, это еще не дает нам права отрицать в них способность проникнуться наклонностью к какому-нибудь другому порядку жизни, хотя бы он и не был хорошенько известен ей, и даже энергически устремиться к приобретению этого лучшего, неведомого ей состояния”. Он понимал, что эти силы стихийны, что идеи социализма “неведомы” темной крестьянской массе, но рассчитывал на то, что революционно-демократическая интеллигенция сумеет организовать и направить восставшее крестьянство, едва только вышедшее из крепостного состояния. 5 “Чрезвычайная наблюдательность, тонкий анализ душевных движений, отчетливость и поэзия в картинах природы, изящная простота – отличительные черты таланта графа Толстого”. Так начинается статья литературного критика Чернышевского о Л. Н. Толстом. Чутко уловилон он, разгадал в даровании и творчестве писателя, тгда еще только начинавшего свой литературный путь, такие качества и особенности, которые получат потом полное развитие, -- это великое умение писателя образно раскрыть "диалектику души"”и с огромной эмоциональной силой изобразить “чистоту нравственного чувства”. Но “наблюдательность, тонкость психологического анализа, поэзия в картинах природы, простота и изящество” – все это можно найти и у Пушкина, и у Лермонтова, и у г. Тургенева. И Чернышевский считает необходимым охарактеризовать Толстого точнее. Глубокое проникновение в мир человеческой души, внутренних движений мысли дало Толстому прочную основу для изучения человеческой жизни вообще, для разгадывания характеров. Знание человеческого сердца – основная сила таланта Толстого. Изорадение же внутренних монологов критик называет просто дивительными. “Ни у уого другого из наших писателей не найдете вы психических сцен, подмеченных с этой точки зрения”. Особенность таланта графа толстого состоит, как считает Чернышевский, в том, что он не ограничивается изображением результатов психического процесса: его интересует самый процесс. Он сравнивает писателя с живописцем, который “умеет уловлять жизнь природы”. Откдуаже у Толстого такое чутье, такое знание законов человеческого действия, игры страстей, сцеплений событий? Чернышевский приходит к логическому выводу, что наблюдая других людей, наше знание не будет иметь ни глубины, ни точности. Мы должны изучить сокровенные законы психической жизни в нашем собственном сознании. “Кто не изучил человека в самом себе, никогда не достигнет глубокого знания людей”. Знание человеческого сердца – основная сила таланта Толстого. Критик ценил в писателе художника, углубившего принципы реалистического изображения самой сложной области человеческого бытия. Большая заслуга автора “Детства”, “Отрочества” и “Юности” в непринужденном и вместе с тем последовательном подчинении тончайшего психологического анализа целям обнаружения нравственности, морального существа личности в ее цельности. “У него, -- писал критик, -- нравственное чувство не восстановлено только рефлексиею и опытом жизни, оно никогда не колебалось, сохранилось во всей юношести непосредственности и свежести… свежесть нравственного чувства придает поэзии особенную – трогательную и грациозную – очаровательность. От этого качества, по нашему мнению, во многом зависит прелесть рассказов графа Толстого”. Граф Толстой, заявил в своей статье Чернышевский, обладает истинным талантом. Никогда не говорит он ничего лишнего, потому что это было бы противно условиям художественности, никогда не безобразит он свои произведения примесью сцен и фигур, чуждых идее произведения. Именно в этом и состоитодно из гланвых требований художественности. Буквально пророчеством звучат последние строки статьи Чернышевского: “Мы предсказываем, что все, данное доныне графом Толстым нашей литературе, только залоги того, что совершит он впоследствии; но как богаты и прекрасны эти залоги!” Время показало, как прав был критик в своих оценках. 6 Сложностью отношений и оценок характаризуются высказывания Чернышевского о другом крупном художнике-современнике – И. С. Тургеневе. В первом номере “Современника” за 1858 год была напечатана повесть Тургенева “Ася”. Чернышевский откликнулся на нее статьей “Русский человек на rendez-vouz?. Он отметил, что одно за другим стали появляться произведения, в которых влюбленный герой во время решающего объяснения с любимой внезапно отсутстпает, хотя она готова связать с ним свою судьбу (?Кто виноват?? А. И. Герцена, ?Рудин? и Ася И. С. Тургенева). Чернышевский рассматривает характер такого героя как знамение времени, как выражение половинчатости психологии русского дворянского либерала. Основная его черта – это боязнь решительного дела, решительного поступка во всем, а не только в любви, стремление остановиться где-то на полпути от свершения своих благородных надежд. ?Пока о деле нет речи, -- писал Чернышевский, -- а надобно только занять праздное время, наполнить праздную голову или праздное сердце разговорами и мечтами, герой очень боек; подходит дело к тому, чт опрямо точно выразить свои чувства и желанияЮ – большая част ьгероев начинает уже колебаться и чувствовать неповоротливость в языке. …?Вы хотите того-то и того-то; мы очень рады; начинайте же действовать, а мы вас поддержим?, -- при такой реплике одна половина храбрейших героев падает в обморок, другие начинают очень грубо упрекать вас за то, что вы поставии их в неловкое положение, начинают говорить, что онине ожидали от вас таких предложений… потому что ?как можно так скоро…?. Читателям было ясно, что герой, который боек, ?пока о деле нет речи?, -- это либерал, потому что на языке демократов ?дело? – это значит дело революции. Чернышевский тесно связывает поведение человека в личной жизнис его поведением в обществе. В статье ?Русский человек на на rendez-vouz? он пишет: ?Без приобретения … чувств гражданина ребенок мужского пола, вырастая, делается существом мужского пола средних, а потом пожилых лет, но … не становится мужчиной благородного характера?. Никчемность в личной жизни и никчемность в общественной борьбе – это две стороны одной медали. Критик высоко ценил реалистические достижения автора ?Записок охотника? и ?Рудина?. В ?Очерках гоголевского периода? Чернышевский отнес писателя к числу саобытных русских художников, успешно продолжающих традиции Гоголя. Чернышевский энергично взял под защиту художников ?натуральной школы? Григоровича и Тургенева, который представитель реакционной критики Шевырев упрекал в клевете на русскую жизнь. Критик подчеркнул идейную содержательность первого романа Тургенева, воодушевленность многих сцен “Рудина”. Враждебная “Современнику” журналистика в полной мере испытала на себе силу критической логики Чернышевского, когда тот решительно отводит незаслуженные упреки в адрес тургенева, Григоровича, Островского и Л. Толстого. Тургенев не разделял идей Чернышевского в эстетике. Тем не менее, когда Дружинин, Анненков, Боткин и другие критики-эстеты повели борьбу против Чернышевского, Тургенев не поддержал их. В свою очередь Чернышевский прилагал усилия, чтобы оторвать талантливого писателя от его друзей-врагов. “Вы, -- писал он тургеневу, -- по доброте Вашей слишком снисходительно слушаете этих гг, Боткиных с братиею... Они прекрсные люди, но в делах искусства или в другом чем-гибудь подобном не смыслят ни на грош”. В напряженной общественно-литерутарной борьбе пятидесятых годов Тургенев постепенно отходит от сотрудничества с революционными демократами и, наконец, в 1860 г. разрывает с журналом “Современник”. Знаменитая статья Чернышевского “Русский человек на rendez-vouz? подвергла редкому критическому анализу тип ?лишнего человека?. Обличие трусливого отказа от борьбы, либерально повадливости составляет немеркнущую силу этой блестящей статьи. Но при всем своем критическом отношении к Тургеневу после разрыва Чернышевский видел в нем великого художника, который составляет, как выразился он сам в письме к Тургеневу, ?честь нашей литературы?. * * * Ученый, политик, историк, экономист, журналист, литературный критик, философ, писатель Николай Гаврилович Чернышевский возглавил передовые силы Росси в разночинный период ее истории. Он был поистине великим деятелем. В области философии утверждал материализм, в области искусства – гражданственность. Материалистическая эстетика Чернышевского не была плодом кабинетной науки. Она ставила искусство на службу народу, доказывая, что связь с жизнью есть объективный и непреложный закон его развития. Более 100 лет назад Чернышевский написал книгу о Пушкине. Тогда уже задавались вопросы, возбуждавшие споры: что важнее – научные знания или художественная литература? Образованные толковый человек, говорил автор книги, ответит на это так: ?Ученая литература спасет людей от невежества, а изящная – от грубости и пошлости; то и другое дело одинаково благородны и необходимы для истинного просвещения и для счастья людей?. Как журналист и политический руководитель ?Современника? Чернышевский сплотил демократическую интеллигенцию. Чернышевский был великим ученым и страстным политическим борцом. Он знал, что жизнь его принадлежит истории, и под его пером передовая научная мысль становилась достоянием самых широких демократических слоев. Каждое время по-новому раскрывает наследие великого человека. Но ион, в свою очередь, предъявляет к будущему по крайней мере одно требование – чтобы его понимали верно. Чернышевского не часто понимали так, как он думал сам, независимо от того, превозносили его идеи или уничтожали их. На него молились народники, приспособив его широкие мысли к мелкобуржуазным догмам, из его наследия пытались сделать что-то вроде катехизиса по вопросам эстетики – каждое течение воспринимало его в меру своего разумения, утверждения или отталкивания. Но что почти всегда оставалось в тени – это научный характер исследовательской мысли Чернышевского, которая никогда не останавливалась на полуистинах и стремилась к полному овладению предметом, будь то понятие прекрасного или экономический строй общества. Отдельные положения поиска его мысли возводились в догму и затем обсуждались с желаемой точки зрения. К счастью, он говорит с нами сам всеми изданными у нас его сочинениями. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ Наумова Н. Н. ?Николай Гаврилович Чернышевский?. Биография писателя?. Ленинград. ?Просвещение?. М., 1974 г. Пинаев М. Т. ?Н. Г. Чернышевский. Художественное творчество?. ?Просвещение?. М., 1984 г. Покусаев Е. И. ?Н. Г. Чернышевский. Очерк жизни и творчества?. ?Просвещение?. М., 1976 г. Чернышевский Н. Г. ?Литературно-критические статьи?. ?Советская Россия?. М., 1978 г. Статьи 1857 г. – о книге А. Гакстгаузена ?исследования о внутренних отношениях народной жизни и в особенности сельских учреждениях России?, ?О поземельной собственности; 1858 г. – ?Критика философских предубеждений против общинного владения? и др. 1 21
https://studsup.ru/